PRO И ПРОТИВ

Час исполнения обязанностей – это крест-накрест: чувство и долг. Одно со временем притупляется, а другой просто долог, подобно зубной боли, накатившей за полночь и не ушедшей. Неумело и весело сплетаем в детстве мы лямку из надежд и ожиданий, а после тянем свой бретель через всю жизнь, именуя его «роком». Но недосуг задумываться над этими сквозными мыслями: уже пробиты склянки – пора напутствовать вновь прибывших. Ведь они все разношерстные: кто откуда, и надо их всех причесать...

... чтобы щетина была жесткой и однородной. Потехи остались на земле.

– А здесь вы на службе. Это-то вопросов не вызывает?

Новобранцы трясут головами. Взгляды болтаются.

– Прекрасно. Сейчас мы в рейде, и теперь можно рассказать вам все. Приветствую вас на непобедимой подземной лодке «Свинцовый дирижабль»! В настоящее время мы находимся на глубине десять километров, а через час-другой будем двигаться в уровне планового режима – восемнадцать километров.

– Восемнадцать километров чего?.. – поблескивает чернотой выпуклых глаз восточный человечек.

Все их вопросы известны наперед. Нудно это, нудно. Не мозгляки сюда попадают как будто, ан! – «что» да «где». Враз нужно ставить на место.

– Я вот смотрю в лично ваше дело, легионер Файмет (ударение правильно – Файмéт?), и диву даюсь. С гор ты уже давно как снизошел.

Захихикали сослуживцы, заржали, можно сказать.

– А теперь вот еще опустился. Прогресс! Потому-то и называемся мы «Свинцовый», что тянет нас не вверх, а вниз. Имя нам – «Подземный легион»! Гордитесь!

Глаза, глаза у этой четверки, словно тот болотный туман, в котором был. Выкарабкиваешься из него – как будто вспоминается что-то: я ли?.. кто за тебя говорил, почему эдак?.. Сидят и слушают бойцы, а это и не ты вроде. А кто ты?

– Господин Наставник, – так-так, Воанергес, прибалтиец флегматичный, голос вывел, – что мы делать должны в таком йудаленном от поверхности месте?

Сынам грома тяжело постигнуть внеземной толк подлунного мира.

– Да ты сам, легионер, сообрази – кого угодно мы из-под земли достанем, и без всяких последствий. Никакой пеленгёж нам не страшен. Где захотим – там и явимся.

[... Хотя... конечно – сейсмологи в сей же час тебя засекут, да им поди знай: уж не трясучка, часом, грядет? так глянуть – собаки воют ли, но Луны как ни зги – тучами затянуло, ан – выгля-нет?..]

Но опять затягивает, и все ускользает в болотный туман сна...

... А когда выходишь из этого тусклого марева, то сразу вспоминаешь, что снилось.

– Поймите, нужно постичь философский смысл нашего присутствия здесь. Мы ведь в таких глубинах пребываем, что... и не знаю... пожалуй, даже подсознание находится выше.

Фадейд, со свойственной всем немцам тягой к точности, решительно жестикулирует губами:

– Простите, господин Наставник, но подсознание всегда находится вверху. В любом случае, мы готовы выполнять все ваши приказания, независимо от нашего месторасположения.

Сверкнул взглядом, да и притух. Воанергес поскрипывает карандашом по блокноту – чертиков, очевидно, рисует. Файмет, вперя свои рельефные глаза в Андрея, шепчет что-то про восточные горы, как там легко и свободно, когда здесь так тесно и душно, словно раздавленный под ногами... Где закаты похожи на вздох, а небо словно... Оботрутся, привыкнут.

– А ведь я не приказываю, распоряжения отдают другие. Я только советую. И многие, заметьте, находят в этом свое спасение. Вот в прошлом рейде был такой случай.

«Свинцовый дирижабль» тогда тоже направлялся к глубинной базе полковника Власа, и тектоническая хлябь затягивала лодку, словно то тусклое марево...

... Хтонический полковник Влас, он же – Нижняя Плева – подземельный король, великий маг! Сколько огненных саламандр он поразил! Эх, не описал этого Блаженный Августин, Августин, Августин...

– Да вот придем на базу, сами увидите живую легенду. А пока у вас будут боевые тренировки, дежурства и прочее. Старшие сослуживцы введут вас в курс. Сейчас проведем знакомство с крейсером. Вперед!

И, находясь в подземных глубинах, мы двинулись по недрам нашей лодки.

В рубке пилота было тесновато для нашей честной шатии, новобранцы робко таращились по сторонам, Филипп вскочил было, но я отмахнулся – куда тут рапортовать, если и повернуться проблема.

– Расскажи лучше, как движется наша лодка, видишь – люди заинтригованы.

И рябой Филипп разошелся. До чего ж удачно длина корабля подобрана – триста локтей, да какая хорошая металлочешуя покрывает корпус, да как она не дает откатываться назад, когда в форсированном режиме начинает работать взрывно-дробильная головка (–»Что смешного, легионеры? Головка покоя не дает?» – никто, правда, не хихикал, но я это так, для разрядки), да какие опасности подстерегают в земной коре (– «Про то навигатор Варфоломеич поведает»), да как вот со старшим легионером Ионой они сейчас обводят судно мимо гигантской пустoты, чтобы не попасть под удар подземной молнии...

Высокогорный Файмет выпуклил свои зенки, переварить не может.

– Ну-ка, Иона, объясни младшему товарищу, а то, ишь, загрустил.

Опытный боец заговорил заунывным голосом чревовещателя:

– Подземные пустoты представляют собой, кхы, своего рода громадные конденсаторы, поскольку, кхы, на их поверхности накапливается электричество. Если там возникнет расщелина, то в нее устремится электрический разряд огромной силы, это и есть подземная молния. А трещины могут статься и от нашего движения, и от подземных взрывов, кхы. Кстати, многие землетрясения возникают как раз из-за удара подземной молнии...

– Ладно, ладно. Ни к чему про трясучку.

Сколько раз уже объяснял – начнешь говорить о чем, тo и накличешь... Потопали дальше. Четверка новичков баранится в коридоре, а Иона бочком ко мне и шепчет:

– Господин Наставник, опять кошмар снился. Будто я, кхы, три дня был...

– Я, старший легионер, тоже кое-где бывал. – Да что он может знать о кошмарах? Когда в том болотном тумане зависши... Словно засасывает, но держусь из последних сил: – Совет могу дать – почитай-ка Устав и поищи, что про сны говорится.

Тот сразу в чувство пришел. А мы – в радиорубку.

Старший офицер Яша Алфеев со старшим же легионером Трепом резались в нарды. Засуетились, но я палец к губам – ша, мол. И тихонько выхожу, пусть понервничают. А этим объясняю: дескать, самая спокойная вахта, потому что никакой радиосвязи, как сами понимаете, под землей быть не может. Есть, конечно, на крайний случай, нейтринный излучатель, и сигнал бедствия послать можно, но он столько энергии жрет, что потом уж точно никуда не выберешься, да и не годится легионеру выпячивать SOSки. Оценили.

Тут Фомка по коридору идет, честь по чести отрапортовал, что несет старшему пилоту Филиппу свежую навигационную разработку, а Фарфоломеич, да, у себя. Карту показал, от этих элипсоидов голова кругом пошла, так опрокинулась, так встопорщилась по темени, обухом, что поверхность трясины...

...Даже за Андрея пришлось чуть ухватиться, чтобы разогнать тусклое марево. Эх, Иона... Как это просто – забывать свои сны... Другими словами – отмахиваться от своей сущности. Несчастное человечество предало ее забвению; вот и Варфоломеич информирует о наступлении ночи на земле. А Воанергес про опасности – какие они здесь – ночью, днем ли?

– Думать о риске – мелко для легионера. Мы ведь не опасности ищем. Наша цель иная. Почему мы бороздим подземельные пространства? Не ради почты для полковника Власа, уж поверьте. А слыхали вы о Древе мира?

Куда им... Они ведь и в Ноя не верят, который спилил то самое Древо, гофер, чтобы Ковчег построить. Потому и выбраться отсюда мы никак не можем... Но корни-то остались, корни, и найти их, найти бы их...

– Корни – они и есть корни, – все мудрит Фадейд. – Это как земля отцов.

– Да, – соглашаюсь я. – Н.з.

Файмет вновь удивляется:

– Что – «н.з.»?

– «Неприкосновенное знание», – поясняю. – Да ладно, пойдемте дальше.

Похоже, что первая растерянность покинула начинающих легионеров – глядят веселее, с интересом по сторонам смотрят; хотя, какие здесь стороны? Мы ведь словно в каменной пустоте... Слышал я эти слова уже где-то, давно, приснилось? в том мареве?..

– Скажите, господин Наставник, – Андрей смотрит светло, – как вы думаете, зачем Бог спроворил такое... устройство – «Свинцовый дирижабль»? Чтобы помочь людям найти свои корни?

– Да нет же, нет, нет! Бог – не Творец, Он, скорее... Издатель. Сами понимаете – Издатель не несет ответственности за... Он только дает возможность. А придумывают всё люди...

Измышленцы... Отгораживаются от самих себя предметами и сходят на нет среди них.

– Все, что творят люди, – дело их сугубо личное! – блекло сверкает косноармеец Фадейд.

В подтверждение, что ль? Вновь приходится всех их наставлять:

– Только смерть – личное дело каждого, а все остальное – и не дела вовсе, а так...

– ... забавы, – в полувопросительность Андрей ввертывает насмешку.

– «Забавы остались на Земле»! – цитирует кого-то Фадейд и глядит победненько.

Ну как ты им объяснишь, что на Земле ничего, собственно, не осталось – всяк в себе несет. И столько всякой дряни тащим, теряем, втаптываем, не замечая, вот и воняет, как в болоте застоянном. Но и манит это марево тусклостью своей, противишься – а затягивает, значит – сам хочешь? Сгибаешься, тело всасывает плечи, прислушивается...

– Смирно! – рявкает ст. легионер Сомин.

Бойцы встрепенываются – сам Капитан (ах, какой уверенной походкой!) движется. Ладно, ладно, чего там докладывать, все ясно. Капитан Скариоти – опора нашей подземной лодки, прошу его любить, ведь он вас жаловать будет. А Капитан ко мне, пристально-пристально в глаза всматривается, но взгляда не отвожу и не отваживаю, а Скариоти вполголоса:

– Как вам спалось, Наставник? Что понаснилось в эту ночь?

Уже с коих пор – вечность? – говорю про него про себя – «Великий Снавигатор». Толковый толкователь, поведенный только. Мысли приходят снова – снов основа в чем? В нас или мы в них? Но чужое ожидание жжет.

– Да бред какой-то... Будто мы с комендантом госпиталя всю ночь пиво пили... Но ведь я не пью, как вы знаете.

Скариоти смотрит, так смотрит, словно и не меня видит, словно сомнение в нем обо мне постоянно. Но я ведь не ряжусь в тогу того... за маревом...

Вы знаете, я давно уловил – большинство людей – все! – свою индивидуальность воспринимают как нечто порочное и постоянно или изредка, – как кому везет, – пытаются изображать из себя нормальных людей, причем, заметьте, именно в своем собственном понимании нормальности...

– И сколь затяжным был ваш сон?

... Смех да и только! Завсе Скариоти смотрится малахольным.

– Коль не знаете, Капитан, так объясню: только придурь бывает затяжной, а сны... На что вам про сны? Вы ведь сами никогда не спите, так ведь?

Заметались глазки Капитановы, заёкали-мэ-нэ... Ха! Нормально – не спать? А ведь таки не дрыхнет, твердыня наших трехсот локтей... которые близко, да не тяпнешь... Нет, Капитан, уже не вечер – ночь, по Варфоломеичу; и – баста! Так – спать, или по... роздых!

– Давай-ка, Капитан, остынем все, пообтеплемся... Зарезервировано такое слово? Иль... Предпиши-ка – отдыху всем, спокойствия и спокою, так сказать...

«Есть»... Ясное дело, что есть... Но ведь нет его – ни покоя, ни отдыха. Скариоти-то не спит, ему, знамо, как у Бога за пазухой, а как у черта в паху – мне?!.

Звучит резкое повеление на передых от всего. Филиппу, дескать, быть как был – на посту ведущим, Иону подменит Фадейд – для приобщения и постижения, а все остальные – спать (кто имеет навыки), или рассеяться... Команда дублируется системой оповещения, всеобщий просвет на лицах, едва не ликование. Банзай, одним словом. Вот я сразу и к себе.

А Варфоломеич в свою каюту засеменил – спатеньки, а Яша с Капитаном остался, а легионеры в кубрик потянулись. Треп, правда, предложил поразмяться, но Сомин пробасил, что ногами и завтра помашем, а покуда с новичками познакомиться дулжно. «Ногами?» – Файмет, – «а какая школа тут у вас?» – «Наставник утром вам покажет школу ангела», – Сомин. – «Как?!.» – Файмет, – «он может? И какой у него дан?» – «Какой тебе не дан», – Треп, – «в школе ангела нет данов.» – «А что же?» – «Наставник имеет черные крылья», – он же, – «это когда ты можешь взлететь в воздух и провести классический удар...» – «Святого Михаила», – подхватывает Сомин, – «сверху вниз». – «На всякий йудар есть противоудар», – Воанергес рассудительно. – «А тебя, похоже, еще не били по-настоящему», – Треп – Воанергесу. – «Нет», – спокойно тот, – «я сильный».

В кубрике не тесно, хотя локтей и маловато. Девять коек аккуратно застеленных. И в который раз лупоглазится Файмет:

– Нас – легионеров – восемь... А это что? Резерв?..

Даже Иона хохочет, кашляясь, но до упаду.

– А это, – Треп поглаживает верблюжий войлок, – койка неизвестного солдата. – Обжигающим взглядом, многозначимо.

– Была такая легенда...

– Или предание?..

– ... Вы-то в учебке побывали? В карауле отстаивали?..

– ... Поди, и юбилей вам навешивали-нашивали – дескать, семьдесят лет, как охраняем, истово... А семьдесят, эк, кхы, – это житие полное, полноценное, или?.. Вот, в совокупности, жизнь людская там и положена... изгажена... ан – не забыта. Ходит там этот неизвестный солдат, свой пост – не покой – охраняет вечно... Разряды подземных молний по колючей проволоке раз в десять секунд – за время такое ничего и не успеешь: не пролезть... ни приткнуться... суки... А в дерьме тебя топили – когда жижа по-подбородок?..

...Но не в том суть – все-то мы спорадически теряем свое себя, исходим, да? Исчезаем – во сне ли, эдак ли... Вот из нашего «нет» и складывается его «есть». Въехал? Из нашего «нет» и складывается его «есть»! Потому и койка его тут – с нами он, в нас... Но ходит в том мареве... Как и...

...Да что это они всё про марево? Тянет!.. Тянет!!!

...Тянет... Вытягивает сущность из самоё себя, так сказать, а вечный-то часовой, как про него-то!.. Из нашего «нет» и складывается его «есть»!

Бог ты мой! Опора наша и твердыня – о ком?!! И вслушиваться не надо:

– ...тревожит. Да и сам ты, Яша, не раз это видел, вернее – не видел, а... воспринимал.. ощущaл... чувствовал, да?..

И что ж он так на подхвате, как же так?..

– Раздвоен Наставник наш, это факт. И нас всех в пропасть вгоняет.

Эх, Яша Алфеев... А ведь, поди, и Сэлинджера не читал, и над пропастью не прохаживался... как я...

Да и эти про то же! Им зачем?!!

– ...заметил, конечно. А у нас в деревне такой тоже случай был. Долгий.

Воанергес всем своим телом распластывается на койке неизвестного солдата, и речь его плавно льется тяжестью расплавленного металла.

– Йоборотень. Так у нас его и звали. По ночам выходил и выхаживал. Только Луна в наполнении, так и... Насильничал с убиванием, волком, одним словом.

У нас даже поговорка такая есть... Как это по-вашему будет? Где-то таким образом: «Кто желает, тот же лает». Долго пытались изловить его, всем селом в полнолуние засадили, но йоборотень хитрым был, все благое для себя время избирал: собаки воют ли, но Луны как ни зги – тучами затянуло, тут он как тут...

– А тебя часом он не тарарахнул ли? – ох, Треп, Треп, пересмешник.

– Нет, я – сильный, – Воанергес почему-то обреченно. – Йоборотень слабых выбирает, кто боится. У него раздвоение было, вот как и у вас здесь. Ведь на самом деле он учителем служил в соседнем селе, детей наставлял. Днем. Пока Луна не в цвете. Это очень часто бывает, но не всегда проявляется, такая закономерность психики – это мне знакомый ветеринар потом объяснил...

Ну почему их суть вечно истолковывают ветеринары?!! За кого же они себя держат? Переключил – и те то:

– ...Ты немец, видать. Чертовщину за версту верно видишь.

Да ведь у самого на лице черт в свайку играл!

– Демонизм – это лишь частный аспект состояния, важны последственные проявления его.

– Но?..

Молодец, Филипп, усвоил! В другое время поздравил бы с пилотной фразой...

– Что – «но»?

– «Н.о.» – «нравственная оценка». Только так положено оценивать ситуацию легионеру.

Смялся Фадейд, осознал тяжесть такого подхода – напрямую не пробьешься... молнии подземные каждые десять секунд... затягивает...

– Мы всего лишь исполнители замыслов сверху. А что касается Наставника... Ну...

Тевтонец неуклюже двигает холеными пальцами, а рябой прямо подпрыгнул:

– «Н.у.»? То есть – «нравственный урод»? Не знаю – только ли нравственный...

Сами они выродки, выродки! Опасные... Ладно, вот доберемся до базы, там посмотрим. Но включаю общее оповещение и говорю неестественно для себя (для конспирации) мягко:

– Господа, время позднее, пора спать.

Видели бы вы их рожи по всем этим экранам! Прямо позеленели... туманом...

... Даже мониторы тусклы маревом. И тяжесть длительного сна в темени. Сколько спал – день? два? В сознание вползают воспоминания очередного кошмара, дотошного и детального, как явь.

... Когда пустоты все же окружили лодку и молнии били чуть ли не каждые десять секунд, поднялась сумятица, все аки с ума посходили и крики неслись изо всех сил и динамиков.

– ... в нем все дело, он ведь в нашем челне не член, а гость!..

– ... да, богатый гость, каюта-то его на самом деле – спасательная шлюпка!..

– ... так и отправить его отсель поскорее, а то сами скоро, глядишь, взлетим на землю к черту!

И Треп разбивает защитное стекло, вытаскивает ключ и несется с ним в пилотную, и только Сомин (этот Зилот кананитный!) да сердоликий Варфоломеич хватают его за руки...

– ...Ты, Сомин, с нами, или как? Давай, не юли!

– ...Да-да, что ты как йулитка от действия прячешься?

Ключ введен, отсчет ведется, Наставник воет неразборчиво. Но появляется Скариоти:

– Отставить!..

Но отстаивать ему не дают – Воанергес и впрямь силен. Так вот единственного защитника и нейтрализовали... А шлюпка уже вгрызается в плоть земли и движется в невесть куда, и голос Наставника, затихая:

– Никто не скроется от меня!..

Странный сон. Но все мои сны необычны. Похоже, что и на этот раз он диковинным образом овеществился – в каюте едва теплится свет, связи нет, выхода нет. Каменная пустота затягивается.

Что остается делать? Спасателя ждать? Но есть поважнее всего – не остаться в тусклом мареве. Я ведь сейчас рискую собственной смертью: если меня забросит туда, то быть мне вечным часовым, а он, в своем «есть» – из моего «нет», продолжит, все больше впадая в раж и куражась, кружиться в колесе...

Вот и пытаюсь изо всех своих снов вспомнить что-то важное, ведь было – как перенестись из в... Опять затягивает... затягивает.... Но нужно до конца продержаться, оставаясь в сознании... В этом, собственно...

... и заключен, на пожизненно, смысл жизни.

(2000 г.)